Дневники этого британского офицера проникнуты большой личной симпатией к Донскому казачеству и некоторым героям Белого Дела.
Между тем, они вполне документальны, объективны и со всем трагизмом передают реалии Гражданской войны на Юге России.
"...Я считал этих людей очаровательными с их странным духом — полным красоты, меланхолии, терпения и простоты, — и это к тому
же какой-то трагический народ, символизирующийся в дикой печали своей музыки.
И насколько я знал, по крайней мере половина оставшихся сил, отступающих сейчас перед численно превосходящими красными, состояла
из донских казаков, которые держались значительно дольше, чем много восхваляемые и более пышные наездники с Ку¬бани.
Они ушли за пределы надежды вернуться к своей родной долине Дона и продолжали проигранный бой, несмотря на сомнительные интриги
некоторых своих вождей, по всему Кубанскому краю, казаки которого никогда не делали ни малейших усилий объединиться вокруг Врангеля,
Шкуро и Улагая.
Верховная власть их постоянно третировала, им не доверяли Деникин, Кейс и многие другие обладатели высочайших постов в Белой армии,
и тем не менее в последний день в Новороссийске некоторым даже пришлось плыть на своих лошадях до кораблей и карабкаться изо всех сил,
оставляя лошадей на произвол судьбы, позволяя им тонуть рядом с судном. Воды были полны раздувшихся конских трупов.
Я был так огорчен этой вспышкой Кейса, что направился прямо к своему вагону и лег в постель.
Моя голова пылала, суставы дрожали, и я чувствовал себя отвратительно и физически, и морально.
Все кончено, думал я. Длинный перечень неудач становился все полнее и все неисправимее, чем дольше я смотрел на него.
Мой труд закончился провалом — провалом в идеалах, провалом в планах, провалом в исполнении.
И что скажет история о провале британской миссии в Южной России и неэффективности большинства ее членов?"
Уильямсон во время Новороссийской катастрофы заразился тифом и едва не умер в госпитале.
Journal information