Вот, не верил я ему никогда.
Сколькзок, но возвеличен.
Резок, но "докода изволите".
Мутен, как и всё в современной нашей политике, которая подменила Родину проблемами
давно уже чужой всем русским людям Украины.
Оригинал взят у
sergey_v_fomin в В ПЛАМЕНИ «ПОЖАРА» (часть 4)
«Купание красного кобла» (начало)
«Враги и вредители Церкви. Кто они? Где они? – Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, КТО ОНИ, находящиеся вне церковной ограды. Но КТО ОНИ– внутри Церкви?»
Епископ МИТРОФАН (Зноско).
Описанную нами реакцию либерального сообщества на кончину великого русского писателя предвидеть было несложно. Разве что время (сразу же до и после похорон) и риторика самой этой реакции шокировали.
Зато уж отклики некоторых патриотов не могли не поразить и, одновременно, не заставить задуматься: как такое могло случиться и что в действительности скрывается за таким правильным с виду фасадом.
Прощание с Валентином Григорьевичем Распутиным. Иркутск. 19 марта 2015 г. Фото Афанасия Лагранжа.
Понятно, что газета «Завтра» не могла не отозваться, как по роли в ней писателя Александра Проханова и критика Владимiра Бондаренко, так и по личному участию В.Г. Распутина в стоявшей у истоков этого издания – газете «День».
И действительно, в первом же номере после известия о кончине Валентина Григорьевича появилась маленькая мемориальная заметка помянутого Владимiра Бондаренко и обширная статья писателя Владимiра Личутина.
Зная последнего как мастера слова, я был поражен пронизывающей ее какой-то вымученной нарочитой псевдоклюевской поэтикой. В подзаголовке ее («Он был учителем и ясновидцем») чувствовалась рука главного редактора.
Но не в том была беда: статьи обоих авторов, не раз, по их словам, общавшихся с Валентином Григорьевичем, не содержали ни одного (!) конкретного личного воспоминания. И это при общем объеме материалов в целую газетную полосу!
Характерен и общий вывод огромной личутинской статьи, раскрывавшей тему «Я и классик»:
«…Так случилось, что Распутин оказался последним поводырём в настигших Русь угрюмых потёмках, которому все-таки не удалось во всей полноте сдвинуть Россию в национальный русский путь».
Так бы всё это и осталось досадной странностью, сопровождавшейся разве что сетованием: «Эх, не о том надо бы писать и не так!», – если бы не следующий номер «Завтра» со статьей самого мэтра – Александра Андреевича Проханова.
Публикацией очень характерной тем, что в ней, отбросив обычную свою декадентскую поэтику, он высказался вполне внятно («Значит все-таки умеет писать нормально!»), создав по существу, как выразился один мой знакомый, манифест.
«В литературном, духовном, идейном отношении я не близок к Распутину. В каком-то смысле – даже антагонист его, хотя мы были практически ровесниками и прожили в литературе бок о бок добрых полвека. Мы выступали на одних и тех же писательских вечерах, встречались на одних и тех же съездах и пленумах. Но мы никогда не были близки, и, может быть, поэтому ни разу не общались с Валентином Григорьевичем, что называется, по душам».
Такое признание, конечно, дорогого стоит. Между прочим, оно удивительно созвучно и другому самопризнанию из помянутой нами уже статьи Владимiра Личутина в предыдущем номере той же газеты: «…Мы не стремились к дружбе».
Эта неявная вражда чувствовалась и раньше. Один из ярких примеров – пригретый А.А. Прохановым на страницах газеты «Завтра» известный скандалист Владимiр Бушин.
Пишут о нем по-разному. Одни: «блестящий писатель-публицист, коммунист». Некоторые даже прибавляют к этому «философ». Другие – «праведный склочник», «представитель российской ветви семейства Bush», «возможно, еврей по матери, но считает себя русским и живёт (и выбирает объекты грызения) как русский, хотя, по мнению некоторых, он для русского слишком склочен и слишком привязан к коммунизму». Такой вот разброс мнений.
Еще в 2000 г. В.С. Бушин отметился в той же газете «Завтра» памфлетом «Билет на лайнер», в котором затеял целую истерику в связи с тем что В.Г. Распутин посмел принять «антисоветскую» премию от А.И. Солженицына – «отступника и предателя». (Это была очередная попытка оторвать еще одного – после Виктора Астафьева – великого русского писателя от патриотического движения. К счастью, она не удалась. Валентин Григорьевич вежливо, но при этом весьма твердо дал отповедь любителю кавалерийских наскоков.)
Но Бушин и далее не унимался, не оставляя, видимо, надежды на этот разрыв.
Вот, для примера, несколько выдержек из его публикаций, вошедших затем в книгу:
«…Накануне 60-летия Распутина была в “Завтра” напечатана его беседа с Бондаренко. […] Как новые русские своими мерседесами, они похваляются друг перед другом качеством своих крещений: один в Оптиной, а другой в древнем Ельце да еще в юбилей Куликовской битвы, т.е. в 1980-м году. А шел тогда младенчику сорок четвертый годочек...»
«И первый среди этих, мягко выражаясь, олухов царя небесного – ваш кумир, Валентин Григорьевич, ваш благодетель, о величии которого вы распространяетесь. О чем шептались по кухням интеллигенты с черными бородками и плутоватыми глазами? Прежде всего, о нем, о его лживых книгах, клеветавших на дорогое вам время».
«…Не надо бы говорить за всех, даже если приятель Бондаренко именует тебя “совестью народа”, как лучше бы не вещать и за всю страну: “Россия, я свидетельствую, во многом жила в отношении своего прошлого в потёмках”. Право, как уже отмечалось, лучше говорить за себя лично: “Я, писатель Распутин, лауреат солженицынской премии и Герой социалистического труда…”».
Нет-нет, да и проглянет между строк то, что, видимо, не давало Бушинупокоя, подпитывая его силой и энергией: «…Я лично, даже не будучи Героем соцтруда, не имея литературных орденов, премий, таких обильных и многотиражных изданий, за всю жизнь не получив от государства ни одной квартиры, я всегда понимал…»
Не было теперь, как выяснилось, у Валентина Григорьевича, ни денег, ни машин, ни квартир…
Один лишь факт налицо: неизбывная злоба Бушина. Потому, видимо, и пригрели его в «Завтра»… А за что же еще?
Далее в своей статье-манифесте А.А. Проханов сам рассказывает о том, что его привело к «кардинальному расхождению» с Валентином Григорьевичем.
Мы еще вернемся к этому. А пока поговорим о том, что, на наш взгляд, более продуктивно для понимания их взаимоотношений. То есть не того, что их РАЗВЕЛО (по версии Проханова), а того, что ВСЕГДА (даже во время максимального – по нужде (недоразумению?) – политического сближения) их РАЗДЕЛЯЛО, что делало НЕВОЗМОЖНЫМ их единение, подобно смешению масла с водой.
Пишу это и вспоминаю давние времена…
Квартира Александра Андреевича на улице Горького. На стенах странное соседство старинных «раскольничьих» образов, привезенных им в молодости с «охоты» за «черными досками» и бабочек, выловленных в горячих точках, где ему довелось побывать: во Вьетнаме, Кампучии, Анголе, Никарагуа, Афганистане…
Помню, как в годы своего редакторства он тщательно моделировал свой журнал «Советская литература». Зная о том, что я человек верующий да к тому же водивший знакомства в Издательском отделе Московской Патриархии, как-то он попросил меня раздобыть слайд иконы Сорока мучеников Севастийских.
«Такой извод, – пояснял он, как всегда подчиняя вечное сиюминутному, а святое политике, – где они как бы в белых кальсонах, как красноармейцы, которых белые ведут на расстрел». (Такой односторонней ему и представлялась гражданская война. Правда, говоря на людях, эту свою внутреннюю позицию он, конечно, корректировал, держал свои чувства под контролем.)
Еще более характерным был его «фокус» (иного слова не подберу) с ноябрьским номером журнала за 1990 год, в котором была опубликована статья о святом праведном отце Иоанне Кронштадтском вскоре после его прославления.
Поначалу всё шло хорошо, однако в самый последний момент, перед сдачей номера в типографию Александр Андреевич неожиданно заменил цветную вклейку и соответственно репродукцию на обложке, на которых воспроизводились работы современных художников, обозреваемых в журнале.
К моему немалому ужасу, новая подборка была изощренно сатанинской.
Автор сопроводительной статьи называл работы художницы Лидии Кирилловой «эзотерическими», раскрывая их смысл довольно откровенно: «Ее творчество – золотой фонд, сердцевина московской (а иной в нашей стране пока не сложилось) оккультной живописной традиции […] Лидии Кирилловой суждено было […] повариться в сумасшедшем котле московского подполья, где мракобесие переплеталось с литургикой, кликушество и юродство с откровенной шизофренией, а дремучее деревенское колдовство с церковными таинствами, где сходили с ума от верности мертвым принцессам и пили за тех, в кого предстоит воплотиться в следующей жизни».
Поначалу я подумал, что всё это какая-то нелепая случайность, пытался вмешаться. Извещенный мною немедленно автор статьи также пробовал протестовать. – Тщетно. Проханов ничего и слушать не хотел. Твердо стоял на своем, ничего не объясняя.
Так и пошло всё вместе: святое и сатанинское. Единственное, что удалось (из-за высокого официального положения автора в Издательском отделе Московской Патриархии) – это снять икону Кронштадтского Пастыря, которая должна была идти на последней странице журнала. Вместо нее там поместили рекламу издания – вещь невиданная ранее и позднее. Получив впоследствии свои экземпляры, автор дарил их знакомым, предварительно оторвав обложку и вклейку.
Теперь-то я ясно понимаю, что Александр Андреевич сделал это тогда намеренно. Если хотите, то это был прохановский «Тангейзер», поставленный им за четверть века до нынешнего новосибирского.
Несостоявшийся (о чем он в то время еще не знал) «красный маг» экспериментировал.
Но как же, возразят мне, быть с его совершенно явными «симпатиями к Православию», которые он высказывает на каждом шагу?
Но вот именно: «на каждом шагу». Там, где надо, а еще больше – где не надо. Чего стоит одно лишь название серии его романов: «Семикнижие», отсылающее к Пятикнижию, Четвероеванегелию, Шестопсалмию!
Прикрываясь всей этой благостной оболочкой, Проханов конструирует свою «политическую литургику», целью которой является сакрализация «красных смыслов».
Подлинное лицо Александра Андреевича способна раскрыть его поэтика. Язык каждого человека, а особенно писателя, неповторим и способен (особенно в сочетании с изучением особенностей его биографии) поведать о многом.
Недаром говорится, что человек – это стиль.
Авторы биографической справки о нем подчеркивают «ярко выраженную эмоциональную и даже страстную окраску» языка его произведений. Немецкий славист Вольфганг Казак подчеркивает «банальную, слащавую манеру письма, основанную на безстыдной лжи и перенасыщенную дешёвыми украшающими эпитетами».
На первый взгляд, всё это так, особенно, когда ты читаешь не первый и даже не третий, а двадцать первый его роман.
Но это только часть правды, никак не раскрывающая сущности.
Приведем в качестве примера характерный отрывок из текста передовицы А.А. Проханова в том номере «Завтра», где он опубликовал свою статью о В.Г. Распутине:
«Крым является таинственной, мистической частью России, своеобразным алтарем, откуда Россия возносила свои молитвы в боях, в радениях, в преобразованиях. Крым покрыт поцелуями, которыми русская история припадала к святым местам, где творили великие русские художники, где создавались великие русские памятники, где в священных могилах покоятся герои Крымской войны, герои Малахова кургана и Сапун-горы.
Крым – это место, куда пришел влекомый таинственными силами святой князь Владимир и крестился у Херсонеса. Через это крещение из Херсонеса в Россию полетели восхитительные энергии русского православия. Поэтому возвращение Крыма в Россию стало вторым крещением Руси. Мы внесли этот намоленный алтарь в наше русское историческое время». (Думаю излишне объяснять, что речь мы далее ведем не о возвращении Крыма домой, а исключительно о тех словах, какими событие это описано.)
Стиль этот, если подумать, не столь уж странен и не так уж нов.
Он совершенно аналогичен «словам-заклинаниям» Н.К. Рериха – розенкрейцера, оккультиста и политического авантюриста международного масштаба. В этом может убедиться каждый, достаточно лишь открыть сочинения «художника и мыслителя», включая сочиненные им (как это теперь точно установлено) «письма махатм», обращенных к продолжателем дела «нашего брата Ленина».
Отличие одно: псевдо-буддийскую терминологию Рериха Проханов заменил столь псевдо-православной. Но при этом такой же фальшивой.
«Икона Великой Победы», «Икона Сталинграда» соседствует на страницах его писаний с «Иконой Красной Площади» – сакральным центром которой является мавзолей сатанинского ВИЛа.
Но Ленин, его «гвардия» (евреи-большевики) и чекисты-резники Дзержинского – это как раз та красная черта, та непреодолимая межа, переступив которую мы перестанем быть русскими и православными.
Тут не может быть никаких переговоров, компромиссов, соглашений.
Именно это – на уровне подсознания – неприятие, возможно, и не даст «красным магам» обмануть наш народ заготовленными в их ретортах заманчивыми «красными проектами».
Продолжение следует
Journal information